Рыдалъ

- У тебя есть идеал женщины?

- Был...

- Почему "был"? Он, что умер?

- Хуже - я на нем женился...



Интересное наблюдение:

Когда вас на работе отчитывает шеф, это выглядит так, как будто он пытается пересказать вашу биографию "в переводе Гоблина".

---

желание

жутко хотца на волю.... и чтобы в радиусе надцати км не было ни единого человека, а только бутылка хорошего вина/когняку, костер, трубка и табак.... ночь, звездей на небе понатыкано и знание того, что ты никуда не спешишь, и находишься вне зоны действия мобильного телефона.... тебя не окружают клубы пыли и газа городского смога, а самый громкий звук - это топот лапок ёжика вышедшего на охоту...

---

Юморное

Встречаются два друга. Давно не виделись. Ну, один спрашивает:

- Кем работаешь?

Другой отвечает:

- Пожарником! Работа замечательная, спишь, сколько хочешь, платят хорошо, молоко за вредность дают, вот только когда пожар, ну хоть бери да увольняйся.



- Ваша работа Вас удовлетворяет?

- Ну как Вам сказать... Вообще-то, приходишь вечером домой, еле ноги волочишь, к жене не тянет совершенно - должно быть, удовлетворяет?



Хозяйка, нанимая новую горничную, спрашивает:

- Скажите, милая, а Вы любите попугаев?

- Не беспокойтесь, мадам, я ем все.



В отделе кадров.

- У вас есть рекомендации с прежнего места работы ?

- Да, мне там порекомендовали поискать другую работу



Глава фирмы вызывает новую молоденькую секретаршу:

- Найдите, пожалуйста, в справочнике телефон Джона Робертса.

Прошло два часа, а секретарша так и не появилась. Шеф звонит ей:

- Вы намерены все-таки найти сегодня телефон Джона?

- Да, сэр, я уже прошла четвертую букву справочника...



- Кем работаешь?

- Укладчиком парашютов.

- Да-а. Занятие не из легких. Ну и как справляешься?

- На мою работу еще ни кто не жаловался!



Начальник отдела встречает своего сотрудника на улице и в

недоумении спрашивает:

- Что это значит? Только что мне позвонил ваш брат и

сказал, что вас положили в больницу...

- Идиот! Ведь он должен был позвонить завтра!

---

мдя... классный банерок

"Ты ходи туда учиться - там тебя научат" (с)я

---

Хоть и не пятница, но все же

Мабилоиды! А не испить ли сегодня вечерком в парке Шевченко (г. Киев) пиффка? Тепло, весна, пора открывать сезон! Буду в парке около 19-00... желающие, звоните...

---

афтар жжет (не для моралистов)

Одиссей, или



Нахуя нам такие блядские герои.



ПЕРВАЯ ЧАСТЬ



Всем известен такой мудак - Одиссей, и как он девять лет плавал по морям безо всякого толка. Я хочу обратить внимание, что Гомер там больше напиздел на тему, какой он там был герой и все такое прочее. Этому Гомеру наверняка платили бабки, чтоб он покрывал грехи власть имущих.



Я потом коснусь Гомера ещё раз ниже по тексту, когда до него дойдёт пиздёж.







Рассмотрим, бля, факты, а не литературную традицию. А факты таковы (я, бля, опираюсь на текст).











Песнь первая







В начале первой песни кратко повторяется содержание предыдущих серий, дескать, как отпиздили троянцев и как никто не хотел возвращаться домой к жене, потому что и с блядями хорошо. И вот собрались боги типа побухать и обсудить события.



И Афина встряла за хитроумного Одиссея, чо он там завис на острове с нимфой, нимфа его к остальным бабам не отпускает, даже к богиням типа Афины.







Надо сказать, что герои - они, конечно, фсе герои, но по-разному. Например, у Ахиллеса хуй был большой, а у Одиссея не очень, зато хитроумный. Впрочем, бабы Одиссея любили даже больше Ахилла, того в основном мальчики интересовали, типа, был там такой Патрокл, не будем закрывать глаза на факты.







Так вот, подъёбывает к Зевсу эта Афина и говорит: а хули - все герои вернулись, но я не вижу Одиссея и когда он мне полижет пизду своим хитроумным способом.



Зевс отвечает: а не пошла бы ты на хуй, на этого Одиссея у Нептуна косяки, это ихняя разборка, я не буду встревать. Я, бля, хоть и царь богов, а боюсь за свои яйца. Но, бля, если все боги подпишутся, то я кончаю ссать и буду великая сука, если не верну Одиссея домой, а Нептун мне в таком случае похуй.







Боги были сильно пьяные после коннекта и все орали: "А нам похуй этот Нептун!" Два агента от Нептуна записывали в книжечку всех, кто пиздит, поимённо. Тогда решили послать к нимфе Меркурия, который был известная шестёрка и всё время бегал по таким делам, а Афина поехала к сыну Одиссея Телемаку.







Одевается она под Гомера - а тогда много ходило таких продажных Гомеров - и подкатывает к Телемаку, типа, спрашивает, как жизнь на острове Итака?



Телемак говорит: такая жизнь, что лучше сдохнуть, у мамани сорок любоников, с утра до ночи групповуха, мне ни в какую пизду не дают поебаться, а только иногда в темноте очень больно пихают в жопу, а мне не нравится.







Гомер, в смысле Афина, говорит: бля, они охуели! Вернется твой папаня Одиссей - он им покажет, где в жопе гвоздик! Ты, бля, поддерживаешь, чтоб он вернулся?



Телемак отвечает: очень поддерживаю, токо не знаю, кто такой. Виртуально слышал, что у меня папаня Одиссей, а в реале ни разу не видел.







Афина ему говорит: я, бля, на своем опыте не сомневаюсь, что все бабы суки и Пенелопа в том числе. Так что забей на свою маманю и езжай к старому пердуну Нестору, спроси, где твой отец Одиссей и у каких блядей ошивается, я сильно сомневаюсь, что мёртвый и слышал, на чатах говорят, где-то выкидывали за флуд какого-то Одиссея, бля, не тот ли.



Телемак охуел, заходит, где пили маменькины любовники и как крикнет: "Пидорасы!".



Главный любовник Антиной поднял пьяную голову и медленно ответил:



"Пидорасы, чо возьмёшь," после чего снова уснул.







Конец первой серии.











Песнь вторая







"Ну и жопа же сегодня куда-то ехать!" - подумал Телемак, глядя как розопёрстная Эос пялится на Землю, как баран на новые ворота. Поэтому он сначала собрал народное собрание острова и сказал ему: "Мужики! Вас сроду никто нахуй не слушал и слушать не собирается, потому что вы говно говном. Я вас собрал исключительно чтобы послать нахуй и заявить, что уёбываю от вас искать своего родителя. И что весь остров и всю Грецию заебали любовники моей матери пить водку и обжираться на народные деньги".







Тут встрял пахан тех любовников Антиной и долго и нудно пиздел, что они не виноватые и что кто-то ночами распускает покрывало, без которого пиздец свадьба Пенелопы не состоится, а до тех пор они развлекают царицу как могут, не оставаться же ей целкой.



Телемак неоднократно видел, как ночами Пенелопа с Антиноем распускают это ёбаное покрывало, но у него до сих пор болела жопа от последнего наезда на женихов, и он решил промолчать.







"Короче, бля, я хотел вас ебать, ебать и ебать", - продолжал Телемак максимально абстрактно. - "В целях поисков пропавшего без вести отца прошу дать мне две тыщи долларов, корабль и двадцать человек гребцов".







Все такие молча сказали друг другу: а нахуя ему две тыщи долларов? Конечно, пропьёт.



И постановили, что вопрос решает коллегия любовников царицы, то есть та же инстанция, на которую он, лохотрон, жаловался.







После собрания женихи собрались и начали обсирать Телемака. Самый маленький и говнистый говорит: "Ты чо, бля, хотел ехать в Спарту и собрать там на две тыщи долларов мужиков, чтобы нас отпиздить?" А, бля, Антиной подсирает: "Ха, бля, он хотел разбить себе ебальник в кораблекрушении, как это сделал его ебанутый отец, который кормит червей на дне Эгейского моря и никогда не вернётся".



И так они наезжали на него очень долго, Телемак сильно обиделся, пришёл домой, напился в сиську пьяный и заснул.







Ну а чо, если государство не помогло, обычно влезают боги и высирают корабли хуй знает из чего, что и сделала Афина, уже не помню в каком обличии, разбудила Телемака, который был с большого бодуна и не вязал лыка, затолкнула его на корабль, и вся тусовка поехала в Спарту.







Конец второй серии.







Одиссей, или



Нахуя нам такие блядские герои-2.









Песнь третья-четвёртая.







И как только Гелиос взошёл... Бля, любит этот Гомер в начале песней вспоминать, как что-то взошло; применяя гнилой фрейдизм, можно сделать вывод, что у самого Гомера не часто всходило.







Так вот, как только-таки взошёл... И вообще Гомер очень мудачно пишет, у меня даже нет желания подробно пересказывать, как Афина, одетая хуй знает кем, вместе с засранцем Телемаком приехали в Спарту и после долгих и нудных разборок всё-таки выяснили, что Одиссей сидит на острове у нимфы Калипсо, после чего Телемак загрузился и вернулся домой, где его потом и застанет вернувшийся с блядок отец.







Бля, читатели еще с первой главы прекрасно знают, что Улисс у этой сраной нимфы, так нахуй городить весь этот огород про Спарту и народное собрание?



Если он намекает, что Афина ебалась не только с отцом, но и с сыном, то это и так все прекрасно знают, что она полная шлюха. Если он начитался Фрейда и во избежание инцеста объясняет, что пока Одиссея не было, Пенелопа с Телемаком не ебалась, а у неё было до хуя любовников, то это, бля, мог выяснить сам Одиссей по приезде, без этого виляния кораблями туда-сюда.







Я, бля, как не менее великий писатель, чем Гомер, совершенно не вижу причин для такого длинного и не связанного с остальным сюжетом введения, кроме того, что, возможно, Гомеру платили построчно и он тут чисто отхуяривает объём.



Бля, без концов.











Песнь пятая.







Ну, короче, пятая песня начинается с того, что обломившаяся насчёт закосившего Телемака Афина приёбывается к Зевсу и оять просит послать Меркурия приказать нимфе отпустить Одиссея.



Я молчу, что она вроде уже это просила и вроде уже решили послать, но меня подъёбывает факт - а чо она сама не поехала? Она, видимо, не сомневалась, что нимфа прекрасно знает, чо она с этим Одиссеем собралась сделать, и тут же вцепится в рожу сраной сопернице, не посмотрит, что богиня.







И ваще, судя по Гомеру, эта Паллада больше выёбываться мастерица и подставлять Гектору подножку, а на серьёзные дела старается посылать крайнего, то есть Меркурия.



Калипсо мрачно посмотрела на Гермеса и спросила: "Ну и какого хуя надо?". За долгие годы бессмертной жизни она убедилась, что Гермес - не к добру.







Гермес же, сука, без спроса хватает со стола амброзию и говорит: "Я тебе скажу как бог богине: мне никакого хуя не надо, но послало начальство. У нас на Одимпе, бля, как Зевс скажет, так и будет, а я лично его в душе всю дорогу материл: тут сыро, холодно и мало лохов воскурять жертвы, отчего жрать охота хуже, чем Гераклу. Да, а дело, дело-то такое: у тебя тут ошивается такой Одиссей, так ты должна его послать нахуй, в смысле, на Итаку…".







Калипсо ему отвечает: "Вы, боги, в натуре охуевшие создания и от вас нету бабе счастья. Как только какая богиня зацапает приличного мужика из смертных и нехуёво с ним живёт - например, Заря с Орионом или я с Одиссеем - вам тут же завидно, потому что у вас тупая сексуальная жизнь, вы большей частью не кончаете и не засовываете даже".



А надо сказать, что для богов характерна импотенция - в результате, например, Зевс родил Афину из головы, а кого-то там ещё из ребра. Ему, бля, проще было забеременеть, чем кончить в бабу, такая тяжёлая на Олимпе с мужиками ситуация.







Так вот она говорит: "Я уже хотела написать заявления, чтоб его сделали бессмертным и чтоб он ебал меня вечно, а ваши говенные бюрократы и ваше мудачное правительство (последние слова она произносила нарочито громким голосом), говенные бюрократы и мудачное правительство вконец охуели и лишают меня самого дорогого, а я чо, дура, переть против закона, и хуй с вами в таком случае".







Гермес из всего монолога понял только, что нимфа не против, а записывать все слова и подводить Калипсо под государственную измену ему было нахуй не нужно, и он не хотел лишних врагов. В результате он тихо уебал.



Калипсо же тихо вздохнула и велела Одиссею строить корабль и уёбывать.







И, пока он пять суток днями строил корабль, она каждую ночь заёбывала его на прощание до полусмерти, так что когда лодку спустили на землю, у Одиссея сильно болели руки-ноги и особенно хуй, к тому же он дико хотел спать.



Тут уже было не до нормального управления кораблем в условиях Средиземного моря, и первый сраный шторм разбил постройку в щепы.







Хорошо хоть Улисса вынесло волной на берег в страну феаков, где он наконец-то заснул и отрубился, на чём и кончилась пятая песня.











Песнь шестая







Шестая песня начинается с того, что Навсикая вышла посикать, то есть постирать трусы с двумя служанками как раз на то место, где Одиссей спал в кустах. А эта Навсикая была злобная лесбиянка, и как только она оказалась наедине с двумя тёлками - про святое дело стирки трусов было тут же забыто.







Она начала насиловать обеих с такой ужасной силой, что даже привыкшие ко всему навсикайские служанки заорали на всю страну феаков. И, суки, так и не дали поспать Одиссею, который проснулся и начал мучительно соображать, в какой он на этот раз стране и слышит ли он рев загнанного барса или крики десяти рожающих циклопих.







Впрочем, посмотрев в щель между кустами, он увидел бабу, зажавшую молодую девку между ляжек и вгоняющую ей в жопу большую палку, из чего логически заключил, что это лесбы и, значит, страна цивилизованнная.



Вторая молодая девка лежала перед Навсикаей с раскинутыми ногами и вставляла себе в пизду булыжник.







"О, подобная дочери Юпитера, властительница здешних мест!" - заорал Улисс, с напрасной целью перекричать лесбиянок, которые поняли только то, что мужик и голый и уебали за камни.







Осталась только злобная Навсикая, вращающая вынутой из жопы дубиной и своим единственным левым глазом, а правый у неё вытек один раз во время садомазохистского секса.







"О, подобная дочери Юпитера, властительница здешних мест", - повторил Одиссей, - "я вовсе не хочу забирать у тебя своих девочек. Наоборот, я хочу посоветовать тебе, как сделать так, чтоб они визжали ещё громче, а именно - нужно подвесить девочку кверх ногами на каком-нибудь дереве и втыкать ей арматуру одновременно в пизду и жопу, а также бить её по зубам ботинками, тогда девочке будет очень больно и страшно, а нам весело".







Они так и сделали и достаточно поугорали, Навсикая даже начала дружески покусывать синие голые яйца Одиссея, но он в ответ так двинул ей между глаз, что сразу, сука, зауважала.



После чего Улисс сказал: "Ну, это всё прикол, а ты знаешь, что я тоже царь, но из другого места, и если меня тут не накормят, не напоят и не уложат спать, сюда припрётся мой мын Телемак и вам всем пиздюлей накачает?".







"Верю, что ты царь", - сказала Навсикая, потирая ушибленный ебальник, - "пошли жрать, долги стрясём с вашего царства".







И они отправились в город феаков, оставив трупик замученной девушки долго и устало гнить при свете лучей наконец-то заходящего Гелиоса.



Одиссей, или



Нахуя нам такие блядские герои-3.







Песнь седьмая







Когда они вошли в город феаков, на улицах было подозрительно тихо. На некоторых домах красовались таблички "Тут не живут мужики". Из-за заборов вопросительно выглядывали кошачьи морды, готовые съебать каждую минуту.







"А, бля, снова папаша развлекается", - заметила Навсикая, - "он у нас пидорас". И действительно, когда они подошли ко дворцу, было заметно, что Алкиной развлекался по-чёрному.



Утренняя облава показала наличие в городе только трех неотъёбаных мужиков: старого бомжа, безногого идиота и трёхлетнего младенца.







Старого бомжа подвергали групповому сексу с помощью двух собак и одного буйвола, что он сносил с таким презрением, как будто философия стоиков уже появилась.



Трёхлетним младенцем занимался лично Алкиной, безуспешно пытаясь засунуть тридцатисантиметровый хуй ему в рот.



Безногий идиот сам был орудием пытки для малолетней кошки, которую служанка заставляла лизать ему жопу. Впрочем, жопу периодически поливали сметаной, а кошка была явно голодная.







"Малолетки идут!" - заорала Навсикая, пытаясь привлечь внимание родителя.



"Где?" - завопил он, выдергивая окровавленный хуй из разорванного рта младенца.



"В пизде", - мрачно заметила Навсикая. - "Я привела чужестранца, он царь с большими связями. Если попробуешь его выебать - будешь иметь дело с моими служанками. Ты понял, сука?".



"Понял", - ответил Алкиной трясущимися педерстическими губами.







"Tак что напои его и уложи спать, да не вздумай пристраиваться в кровати сбоку, как ты любишь," - сказала Навсикая и пошла дрочить перед ужином, как она всегда делала.







Алкиной же отчасти позаёбывал Улисса, типа откуда взялся и не высрало ли его море.



"Меня не высрало море, о великий царь," - отвечал Одиссей, запихивая в глотку яйца того буйвола, которым пытали бомжа, - "но боги освободили меня от сексуальной маньячки и нимфоманки Калипсо, которая заставляла меня на ней жениться, что мне нахуй не надо".







"А, тогда понятно", - сказал Алкиной, и Одиссей первый раз за многие годы завалился на кровать один.







На этом, бля, кончается первая часть Одиссеи.











ВТОРАЯ ЧАСТЬ



Песнь восьмая







Восьмая песня начинается с того, что Афина идёт по городу и всем прогоняет, что приехал какой-то великий чужестранец и всем надо на него посмотреть.



Спрашивается - какого хуя всем на него смотреть и зачем ей переодеваться мужиком и глашатаем? Я подозреваю, что она это сделала с единственной целью, а именно она была извращенная трансвеститка с элементами эксгибиционизма.



Богам хорошо трансвеститить: они могут одевать не только чужие одежды, но и тела.







Так вот собрались они все на пир посмотреть на Одиссея, и, поскольку феакия страна извращенцев, начали все извращатся.







Сначала местный поэт Дерьмодок, в котором многие могут узнать самого Гомера, спел им похабную песню про то, как Марс ебал Венеру и что из этого вышло (нихуя хорошего).



Потом они начали метать диски в жопу стоящего раком раба. Раб так смешно вертел жопой, чтоб в него не попало, что вся тусовка угорала.







Потом бабы состязались, сколько хуёв войдет в каждую. Победила одна юная невзрачная девушка, в которую входило по три хуя в пизду и жопу соотвественно, по хую за обе щеки, хуй в нос, хуй в пупок и по хую в уши и того дохуя получается.



Когда они кончили, победительница была облита спермой с головы до ног и очень смущалась, что все на неё смотрят.







Ну, обычные приколы - самая длинная сиська и самая вонючая жопа - это все хуйня, а главное состязание было у хуесосов кто сколько заглотит за полчаса.



Победил один старый, умудрённый годами хуесос, который заглотил два литра, правда человеческой ему не нашли, а старикану пришлось глотать у коня, впрочем дед был очень доволен.







После состязаний все напились в зеленую сиську, особенно победители, которых поили на халяву. С перепою все стали звать Дерьмодока, чтоб он чего-нибудь спел.



Это делалось специально, чтоб всех вырвало и в брюхо можно было запихать ещё больше еды и пойла, и таким образом процесс пьянки бы увеличился.







Дерьмодок начал петь очень гавенную песнь про Троянскую войну и про то, как Улисс якобы наебал троянцев, подсунув им троянского коня. Одиссей прекрасно помнил что никакого коня в помине не было, а Елена увидела в подзорную трубу как он ебёт военнопленных и тут же открыла ворота в город.







Впрочем, нехуево и поэты придумали про коня, подумал он, и медленно заплакал по пьяни, вспомив, что Елена ушла к Менелаю, а таких мощных пизд он еще не видел. Он кончил на ней не менее пяти раз в ночь взятия Трои и получил страшную боль в яйцах на всю ближайшую неделю, после чего окончательно осознал, что из-за такой бабы стоило десять лет воевать.







Так вот Одиссей заплакал, а Алкиной посмотрел на него подозрительно и говорит: "Нехуй плакать, когда всем весело". Одиссей замолчал, но через пару минут опять начал скулить, Алкиной посмотрел на него еще подозрительнее и говорит: "А я бля сказал нехуй плакать, когда всем весело".



Одиссей надолго замолчал, уполз под стол и снова начал там плакать, Алкиной медленно сполз под тот же стол, захуярил Одиссею между глаз, и опять говорит: "Все-таки нехуй плакать, когда всем весело".







Тогда Улисс распрямился вместе со столом, отчего пара рабов сломала себе шеи, хуй с ними, и говорит: "Знаете мужики, я тоже был под ээтой Троей. Я бля и есть этот самый Одиссей"



Все охуели от такого пиздежа и спрашивают: "Гы, а расскажи как ты сюда попал". И тут Одиссей начинает им гнать, что уже относится ко следующей песне.







Одиссей, или



Нахуя нам такие блядские герои-4.







Песнь девятая.







"После того как мы взяли Трою в точности как описано у Дерьмодока, я с моими кентами на обратном пути ограбил остров Киконов. И ебали мы там всех и ебали. Я посоветовал корешам поскорее съебывать после таких действий, но они сильно увлеклись и поили малолеток до посинения медицинским спиртом, а потом лишали их девственности извращенным способом.







Пока они занимались такой хуйней, Киконы позвали других Киконов с соседнего острова, их было много и трезвых, а нас было мало и пьяных. И ебали нас и ебали.



Большинство из моих кентов спят теперь вечным сном в киконской земле, а особо крепкожопых и непобедимоебых, включая меня, выпнули на корабли и кричали нам вдогонку сильно нецензурные слова, которые даже я здесь отказываюсь приводить. (От автора: бля у Гомера много таких эпитетов типа "непобедимоебый Одиссей", "великожопый Ахилл", "вонючепиздая Афина" и так далее. Он наверно думал, что чем длиннее слово, тем заебатее; это неверно: самое заебатое слово вообще состоит из трех букв).







Так вот, с теми, кто остался мы через девять дней прибыли в страну лотофагов, которые так называются потому что в древности они нюхали стиральный порошок "Лотос", а теперь они нюхают клей Момент и дихлофос, а богатые лотофаги нюхают кокаин, это будет покруче стирального порошка. И я бля неоднократно говорил кентам - не нюхайте клей Момент, вы останетесь в этой стране и забудете откуда родом.



Некоторые же придурки не послушались и так там и остались нюхать всякую поебень, а мы поплыли дальше.







Оттуда мы приплыли в страну циклопов, которые известные анархисты и козоебы. Ибо каждый циклоп живет в своей пещере и ебет своих коз, а правительства у них нет и всех путников они посылают нахуй. У них паслось там на лугах очень много безпризорных коз, и мы с радостью отъебали их, потому что в стране лотофагов с сексом было очень туго, а гомосексуализм в команде я запретил, повесив на рее особо яростных пидоров.



После этого мы захотели жрать и приперлись в одну из пещер, где жил этот блядский циклоп.



Там было дохуя всяких сыров и молока, но тут как всегда некстати приперся хозяин, бугай сорок пятого размера, со своим стадом, причем он был странно нервный и всем задавал идиотский вопрос: "кто только что отъебал моих козочек?".







Я пропустил вопрос мимо ушей, как будто его не было, и задал встречный: "А неужели ты сука не боишься Юпитера, что разговариваешь с гостями так нагло и не наливаешь им дохуя пива чтобы они напились вдупель пьяные за твой счет?" На это циклоп тупо ухмыляясь ответил: "А ебали мы вашего Юпитера, с теми же, кто ебет наших коз, циклопы поступают так" - и схватил двух моих спутников, ударив их жопа о жопу так, что все гавно вышло у них из кишок и они тут же сдохли.







Увидев такое дело, я понял что на понт его не возьмешь и дело хуево, тем более он закрыл входную дверь. Сожрав двух растерзанных чуваков, циклоп растянулся возле двери и захрапел. Когда же встала дочь утра и розоперстная Заря, он проснулся, отъебал всех козлов и коз, сожрал еще двоих на завтрак и пошел шляться видимо по бабам, а стадо выгнал жрать.



Поскольку у них нет правительства, у этих диких людей никто бля не ворует и там невозможно развернуться нормальному герою. Пока он шлялся, я хитроумно изобрел как вставить ему хуй в задницу и круто наебать, но пока не подавал виду.







Когда этот уебок вернулся, я налил ему медицинского спирта из своей фляжки и начал прогонять: "Циклоп, ты мне очень понравился. Если бы ты не любил своих коз, я предложил бы тебе свою задницу. Но поскольку у нас разная сексуальная ориентация, прими от меня в подарок вина моей страны".







Циклоп налакался спирта и запел какие-то ебанутые циклопьи песни, а потом начал пиздеть что-то вроде "ты меня уважаешь?" и "как тебя зовут братан?" Он пытался таким образом меня наебать, пытаясь узнать, как меня зовут, так что я ответил "Меня зовут Отъебитесь" чтобы он отъебался.



Под конец эта сука заснула, и тогда я храбро воткнул ему в глаз раскалённую в местном костре большую палку. Глаз у него вытек, и он начал видеть Нирвану, то есть Нихуя. И когда он увидел Нирвану, то начал громко орать на всю Циклопию: "меня грабят! Меня ебут!".



Циклопы высунулись из своих нор и спрашивают: "кто там тебя ебёт?", а он отвечает "Отъебитесь!" - думает, что так меня зовут. Те конечно говорят: "Ах, раз отъебитесь - да пошёл ты нахуй" и снова заваливаются спать, а наш Полифем (так его звали) начинает ещё громче выть, пока из темноты не раздается голос самого авторитетного циклопа: "Слушай, сука, если ещё будешь пиздеть и не давать людям спать - мы зальём твою нору бензином, подожжём и фамилии не спросим".







Полифем замолкает и шепотом обещает уебать нас нахуй как только выпустит коз. Но мы бля тоже не лохи, а наоборот герои, соответсвенно мы утром пролезли под брюхами его коз - раз циклопы большие, то и козы у них большие, а хули вы думали.



Вы спросите, а как мы их ебали? А по пять хуев в одну козу, отвечу я вам".







Совсем заврался старый бздун, подумала в этом месте Навсикая, на протяжении всего гона молчаливо рассматривавшая одиссеевы яйца, представляя их как в оторванном, так и в разобранном виде.







"Так вот, когда мы отплыли от этого места, продолжал Улисс, я решил повыёбываться. Воистину справедливо говорят боги: кто много пиздит, того много пиздят, но я тогда был опьянен победой и не осознавал этого момента.



Поэтому я крикнул Полифему: "а ты знаешь, придурок, кто тебя наебал? Меня зовут Одиссей, сын Лаэрта". А этот Полифем оказывается только с виду лох - а так родня Нептуну, которому он тут же настучал – мол, выеби того Одиссея.







Нептун как получил наводку на имя - сильно ёбнул по морю своим трезубцем и нас разметало по морю и расхуярило о какую-то скалу, после чего начиается уже десятая песня.











Песнь десятая







Ёбнуло нас о скалу, и мы попали в царство Эола, у которого шесть дочерей и шесть сыновей, в семье сплошной инцест без комплексов в смысле шесть сыновей ебут шесть дочерей. Там мы оставались один месяц и ничего интересного не происходило, а только все ебались как обычно.



На прощание Эол мне дал мешок с завязанным в него восточным ветром – мол, чисто Пенелопе подрочить. Ибо мы живем в древнее и темное время, господа, когда вибраторы ещё не изобретены, и бедным бабам приходится пользоватся котами, тьфу ветрами в мешке.







Но как только мы увидели нашу бедную Итаку, у моих спутников произошла протечка мозгов, и они решили, что в мешке какие-то невъебенные бабки, которые я спиздил у Эола по моей старой привычке всё пиздить. Глубокой ночью они подкрались к мешку, и развязали с намерением ограбить награбленное, как у нас под Троей говорил Ферсит.



Он вечно первый в драку не лез, а бежал сзади и пиздел: "Грабьте награбленное! Грабьте награбленное!" и как-то раз допизделся, но я отвлёкся.







Ветер вырвался и начал так дрочить паруса, что не видали мы Итаки как своих ушей, а вместо этого нас вынесло на неизвестный берег, и я послал этих долбоёбов достать чо пожрать. Двоих. Но эти двое, увидев какую-то девку, вместо того, чтобы заняться позитивным делом, то есть взять её в заложницы или хотя бы зарезать и сварить, начали задавать ей сакраментальные вопросы типа:



"Девушка, а вы никогда не трогали себя рукой между ног? Девушка, а вы бы хотели, чтобы вам туда воткнулась большая палка?"



И пока один таким образом заговаривал ей зубы, другой тихо снимал бретельку с её сиськи и ненавязчиво пожимал рукой колено. К сожалению, когда сиськи были уже на виду, девушка уже развесила уши и раздвинула ляжки, а рука нашего человека уже приближалась к победному концу, появился папа девочки, а он был великан.



И ладно бы он появился один, а он заорал благим матом на всю страну великанов, после чего их появилось такое ебитское количество, что вся команда страшно обосралась и погребла от этой земли с дикой скоростью.







После этого нам долго было нечего жрать и мы жрали обильное гавно, которое получилось в результате обсера во время бегства. Когда же гавно кончилось, мы опять пристали к какому-то берегу, но все спутники ужасно ссали на него выходить, так как всех заебало, что на берегах выскакивают великаны или циклопы, пиздят много, кайфу никакого и тому подобное.



Под конец мы пинками выгнали пару самых гавнистых юнг на берег, но они целый день не возвращались, так что я сам пошёл посмотреть чо с ними произошло. А они, оказывается, набрели на дом волшебницы Цирцеи, которая делает со всеми приходящими мужиками следующий фокус: задирает перед ними юбку и показывает пизду, мужики разевают паяло и превращаются в свиней.



Впрочем, и большинство мужиков превращаются в свиней при виде женских пизд, но те времено, а эти у Цирцеи навечно.







Со мной же этот фокус не прошёл, потому что у меня рефлекс: когда я вижу пизду, я что-нибудь в неё засовываю. В данном случае я засунул меч, но дырка у Цирцеи оказалась луженая и её не порезало. Чувствуется большой опыт девушки.



"Ну ты крутой мужик!" - сказала она, набирая раскачку по мечу. "Это ещё хуйня, что я засунул, " - заметил я, - "проблема в том, что я и не высуну, так что превращай пацанов в людей обратно".







На сорок пятом оргазме Цирцея поняла, что лучше так и сделать. Таким образом, отъебались…



Одиссей, или



Нахуя нам такие блядские герои-5.









Песнь одиннадцатая







В этом месте внезапно приебался Гермес или Гермес был до Цирцеи, я точно не помню, присутствующий тут поэт Дермодок после разберётся, но возникла такая суть дела, что прежде чем я смогу плыть на Итаку, я должен сойти в ад и спросить там душу пророка Тиресия. Нахуя же я не могу на неё плыть.



Кто мне сказал ехать в ад и какого-то хуя там спрашивать, вместо того, чтобы прямо уёбывать домой, я понятия не имею, но факт в том, что я таки попёрся в ад.







Должен сказать вам, что в аду нехуёво живётся, например Ахиллес там по прежнему ебёт мальчиков, Енечка изучает полное собрание Нанси в оригинале, Анарх решает чертятам задачи по програмированию котлов и топок, впрочем о чём это я...



Так вот этот Тиресий сказал нам такое пророчество: "А не пошли бы вы нахуй", в чём я его вполне понимаю, так как убей меня не въезжаю какого это хуя Гомер посылает меня в этом месте в ад - то ли он хотел просто повыёбываться, как он хорошо разбирается в адах, то ли ему не терпелось изобразить всех своих врагов в кипящей смоле типа как Данту, хуй его Гомера разберёт...







Он также много пиздит про этот ад, всю одиннадцатую песнь, и пиздежу его конца не видно.











Песнь двенадцатая







По возвращении из ада мы плыли мимо острова сирен. Сирены эти наполовину птицы, а наполовину бабы с большими сиськами, они показывают свои сиськи издалека и мужики плывут на них, чтобы пощупать, но разбиваются о скалы.







Известно много кокетливых баб, которые всё время выставляют свои сиськи – а попробуй прикоснись, так вот сирены такие же...



Чтобы с моими лохотронами ничего такова не случилось, я завязал им глаза и заткнул уши не слышать похабных сиренских песен. Самого же меня привязали к мачте - но посмотреть я на всё посмотрел, потому что очень люблю порнуху.







После сирен мы проскочили между Сциллой и Харибдой, оба чудовища непонятного пола, которые с огромной силой ебут друг друга и проскочить можно только когда оба кончают, а это случается редко и ненадолго.







Затем мы встряли по-крупному, наехав на бога солнца. Причем я предупреждал этих мудозвонов: "Чует моё сердце, что это коровы бога солнца! Чует моё сердце, что он наваляет нам пиздюлей, если мы их сожрём!". Но они собрались от меня в сторонке и говорят друг другу: "Давайте сначала сожрём коров, а потом поставим богу солнца большой храм, когда вернёмся на остров Итаку".







Они бля забыли, что на Итаку ещё надо вернуться. Поскольку после того, как они сожрали этих коров, бог солнца побежал жаловаться Зевсу, Зевс ёбнул молнией так, что все дёрнули с суши на корабль, а на море Нептун припомнил нам циклопа Полифема - и всех нахуй разбило о скалы, только я спасся и оказался у нимфы Калипсо, о чём я вам уж рассказывал…".















ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ







Перечитав почти через полгода



две первые - увы, хочу сказать,



что мне добавить нечего: мудак



конечно, возвратился и отпиздил



всех женихов, конечно не герой



он был, а просто чмо, да и Гомер



его не лучше. Эти два уёбка



друг друга стоят. Лучше Гесиода



вы на досуге, люди, почитайте.







Всё правильно он пишет: "Охуели



теперь чиновники, берут все взятки,



на свете правды нет, и пидорасы



ужасно расплодились". Актуально



и через две с полтиной тыщи лет. А в общем,



я всё сказал, и ныне удаляюсь



ползя по гекзаметру снова сутры



переводить, а вовсе не работать.



Какая, бля, работа летом?



Дата - двадцатое июля. Год известен.



Альтернатива без админов. Копирайт.



















(с) АБА















THE END:o)

---

смешно блядь....

Два дитя в садике после Hового Года:

- А мне на Hовый Год подаpили машинку такую pадиоупpавляемую на кнопочках, а еще

pужье такое пульками стpеляет, и еще коpобку конфет и и еще много чего... А тебе

что подаpили?

- Воздушный шаpик...

- И все???

- Hу не у всех же pак кpови...





Ягель-мох растет однако,

Тундра весь кишит оленем

Благодарность с рыбьи жиром,

Дорогой товарищ Ленин!



Пролетала самолета

Бросила в болото груз

Там учебники по-русски

Мы живем страна союз!



Hет, нельзя стрелять тюленя!

И лосось ловить со дна!

Чукча знает - рыба тоже

Гражданин большой страна!



Hовый время, новый песня,

Hадо строит коммунизм

Вот уже подъехал к юрте

Песня кончилась совсем.

---

Таки насрать по американским посольством

Только в Америке - пицца приезжает быстрее, чем неотложка.



Только в Америке - прямо перед входом на ледовый каток можно обнаружить места для парковки инвалидов.



Только в Америке - в супермаркете больные люди должны тащиться в самый дальний угол, чтобы получить лекарство по своему рецепту, тогда как здоровые покупают сигареты прямо в кассе у входа.



Только в Америке - люди заказывают двойной чизбургер, громадный пакет жареной картошки и диетическую колу.



Только в Америке - банки держат обе двери нараспашку, но крепят авторучки к конторкам цепочкой.



Только в Америке - люди оставляют на дорожке у дома автомашины стоимостью в тысячи долларов и в то же время держат в гаражах никому не нужные мусорные бачки.



Только в Америке - сосиски для хот-догов продаются в пачках по десять штук, а хлебцы для них в пачках по восемь.



Только в Америке - на банкоматах, установленных для выдачи денег водителям (не покидая машины), вы обнаружите на кнопках азбуку для слепых.



Если этих фактов прогрессирующего идиотизма американской нации недостаточно - вот вам ещё несколько:

Надпись на Фене для сушки волос из супермаркета - "Не используйте во время сна" (так это же моё самое любимое время для ухода за волосами!).



Надпись на коробке "Фритос": "Вы можете быть победителем викторины! Покупка не обязательна! Инструкции внутри" (очевидно, этот продукт специально для магазинных воришек).



На брусочке мыла - "Использовать как обычное мыло" (а то что будет?!).

На замороженных обедах - советы по применению - "Разморозить" (но это очевидно только "совет".

На донышке стаканчика с мороженном "Тирамису" фирмы "Теsсо" - "Не переворачивать верхом вниз" (опа: уже поздно!).

---

Сегодня я хочу туда

http://www.obozrevatel.com/news/2005/3/28/4189.htm

---

не шутка, а реал...

Я уволился, ищу работу, умею много всего разного, связанного с: ВЭД, продажами, управлением, схемами, оптимизацией налогов, и т.д..... с 2000 года на директорских должностях..... грят что умный... хочу на старт от 500 енотов.... кому я пригожусь - маякуйте на у-мыло.....

---

ыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыыы

до какого месяца беременности можно заниматься сексом? - пока ребенок кусаться не начнет!

---

Класс!

---

Учебник по математике...

выпущен издательством ЭКСМО-Пресс в 2002 году.

Вот несколько задачек из этого учебника. И ответы одного читателя



1. У стола отпилили один угол. Сколько углов у него теперь? А сколько углов будет, если отпилить два, три, четыре угла?





если стол бы четырехугольный (что не очевидно), то конечно стало пять. Или четыре. В зависимоти от линии, по которой резали. И в предположение, что отпиливается прямым резом, а не фигурным выпиливанием. Если отпилить еще угол - то смотря какой и опять же смотря по какой линии.







В общем, задача плохая, слишком много умолчаний в условии...











: 2. В тарелке лежали три морковки и четыре яболка. Сколько фруктов было в тарелке?







ну, что такое "фрукт" биологи до сих пор четкого определения не дали, а если по магазинному - так 4 яблока. Вот если яболко - не опечатка, тогда не знаю, фрукт ли это.











: 3. В люстре горело пять лампочек. Две из них погасли. Сколько лампочек осталось в люстре?







отличная задача. лампочек, ясен барабан, осталось пять (в задаче же ничего не сказано о том, что их вывернули).











: 4. У мамы дочка Даша, сын Саша, собака Дружок и кот Пушок. Сколько детей у мамы?







Биологических - два. Юридически тоже. А считает ли она свое зверье - детьми (пусть приемными) - вопрос отдельный.











: 5. В коридоре стоят 8 башмаком. Сколько детей играет в комнате?







м-да... а сколько детей сидит в сортире? без занния этого задача не решается. Можно предположить, что не больше 4-х, если исключить возможность, что кто-то пришел босиком или поперся в комнату в обуви.











: 6. У нескольких столов 12 ножек. Сколько всего столов в комнате?







очевидно - несколько.











: 7. У кошки Мурки родились щенята: один черненький и два беленьких. Сколько щенят у Мурки?







щенят-то трое, но Мурка какая-то мутантная.











: 8. Прилетели два чижа, два стрижа и два ужа. Сколько стало птиц всего Возле дома моего?







ну если посколкьу способность летать еще не делает ужа птицей (может его просто сильно и метко бросили), то птиц 4-ре. Но вот сколько из них село возле дома - неочевидно.











: 9. Сели на воду три воробья. Один улетел. Сколько осталось?







один остался. который улетел. остальные утонули.











: 10. Катится по столу колесо разноцветное: один угол у него красный, другой зеленый, третий желтый. Когда колесо докатится до края стола, какой цвет будет виден?







угол, я надеюсь, у стола.



а колесо разноцветное



ответ: откуда я знаю?











: 11. На полке стояли детские книжки. Подбежала собачка, взяла одну книжку, потом еще одну, потом еще две. Сколько книжек она прочитает?







ну кто же ее знает. не больше 4-х. Может она не все читать будет.











: 12. Мама уронила поднос, на котром стояли 2 чашки с цветочками, 2 в Горошек и 2 с ягодками. Сколько теперь стало чашек?







зависит от мягкости пола (или на что она их уронила) и прочности чашек











: 13. На дубе три ветки, на каждой три яблока. Сколько всего яблок?







сколько всего или сколько на дубе? на дубе - девять. А всего яблок - их мно-о-ого...











: 14. Сколько циплят вывел петух, если он снес 5 яиц?







куда вывел? на прогулку?



много наверное. если они его настолько достали.











: 15. Один банан падает с елки каждые 5 минут. Сколько их упадет за один час?







ну это очевидно - 12 (не более 12 - прим. Critter).



мало ли кто на елке с мешком бананов сидит.











: 16. По двору гуляли петух и курица. У петуха 2 ноги, а у курицы 4. Сколько ног гуляло по двору?







смотяр как ноги у курицы растут и смотря что считать гуляющей ногой. Может они у нее кверху торчат, а гулет она брюхом по земле, пресмыкаясь аки гад ползающий... Тогда ногу гуляющей считаем или нет?











: 17. На столе стояло 5 стаканов ягод. Миша съел один и поставил его на стол.







Сколько стаканов стоит на столе?



так съел или поставил?



если съел - то 4. если не стал есть и поставил, то пять.











: 18. На Машином платье были вышиты три вишни и два яблока. Съели одну вишню и два яблока. Сколько фруктов осталось?







На платье - осталось вышито 5 изображений фруктов (если вишня - фрукт, тут тоже есь путаница). А фруктов осталось на три меньше, чем было.











Это что, курс "дзен для первоклассников" ?





Что-то в этом есть, задам своему первокласснику - пусть знает, как звучит хлопок одной ладонью...

---

1 апрельские шуточки

Рассказываю как меня развели в прошлом году, надеюсь тоже поделителсь советами/историями разводов и приколов



Офис находится в проектном институте, планировка - длинный коридор, слева и справа кабинеты, курилка и туалет - в конце коридора, 11-й этаж....

Иду в туалет, подхожу, читаю объявление - "Туалет закрыт, прорвало трубы, идите на 10-й этаж".... неделю назад ого ремонтировали, так что объявление не удивило..... Иду на 10-й, вижу объявление "Не работает, работает только на 12-м"... бля.... пришел на 12-й вижу объявление "Спробуй ще".... БЛЯЯЯЯЯЯ!!!!!! и снизу на объявлении подписи - 1-й нах, 2-й.... это пиплы, которые по этажам бегали подписывались.... я был примерно 28-м... автора шутки ищем до сих пор всем этажом....

зы: вредно быть дисциплинированным - дернул бы ручку, проверил бы - не был бы дураком

---

Рыдалъ

- А вот в Австралии скрестили кенгуру и коалу!

- Да ну?! И что?

- Да ничего. Бедный зверёк разбился, уснув в прыжке...



- Бля, вы мне что загрузили?! - кричал Нео, бегая с бензопилой за монстрами.



Изложение по английскому языку в школе на тему Иван Сусанин.

Forest,forest,forest.

Animals,animals,animals.

In the midle of the forest there's Ivan Susanin.

"Where's the road to the Moscow"-asked him nemetsko-fashistkaia gadina.

"I don't know!"-answer Susanin the hero of the Soviet Union.



Распоряжением советника губернатора Белгорода Павла Беспаленко в танцзалах городских ночных клубов запрещено собираться больше чем два человека на один квадратный метр. Сами клубы закрываются в 22 часа, а для диск-жокеев установлена квота традиционных народных песен, которые необходимо включать в репертуар клуба. Обладминистрация считает целесообразным также прерывать танцы «информационными вставками», знакомящими посетителей дискотек с проблемами текущей государственной политики.



- Иван Грозный! Ты - дурак!!!

- Ты что, я же тебя на кол посадил?!

- Ой, я торчу...



- Слушай, у меня в глазу ресница!

- Давай выдавлю...



Девушка после минета лезет целоваться к мужику. Тот уже устал отворачиваться. Она ему говорит:

- Странный вы народ, мужики. После себя взападло, а после других нет...



Жена знакомого, за его частое употребление алкоголя, объявила ему бойкот. Не то, что к телу, в спальню перестала допускать. К концу второй или третьей недели этого страшного наказания, друган, возвращаясь с работы домой, пить не стал, а взял только пару бутылочек пива, да несколько киви. Плодами киви он решил задобрить жену, для заключения мировой. Пивко в автобусе выпил и видно вместе с воздержанием, оно пронзило его сознание очуменной мыслью.

Придя домой, он аккуратненько сел на кухне, срезал с одного киви верхушку и чайной ложечкой, на манер яйца всмятку, выскреб серединку. Оставшуюся шкурку, он с чистой совестью напялил себе на …. Да, да! Вы правильно подумали, именно туда он ее и напялил. Дальше он пошел к жене, смотрящей в комнате телевизор:

- Ты вот, Лена, меня воздержанием наказываешь, а то, что у меня там все мхом покрылось, наверное даже и не думаешь! - произнес он, потрясая созданным произведением искусства перед супругой.

Допустила ли она его к телу, он не сказал, зато утверждает, что сначала она потеряла дар речи, а потом пару дней, говорила с неестественным ее речи присвистом...



"Сплошной прикол" от СПИД-Инфо

Если б вы знали, как я испугалась, когда однажды ночью ко мне пришли месячные!



- Почему ты такой грустный?

- Завтра выдают замуж мою невесту.

- Как, за кого?

- За меня...



Пеpед девyшкой стоит непpостой выбоp: либо потеpять невинность в боpьбе за любовь, либо потеpять любовь в боpьбе за невинность.



Мне нравятся женщины в очках. Когда они их снимают - делают знак, что пора раздевать.

---

Кодекс Бусидо

Одним из следствий образования сословия воинов было оформление специфического мировоззрения самураев - бусидо - неписаного кодекса поведения самурая в обществе, представлявшего собой свод правил и норм "истинного", "идеального" воина.

Бусидо, первоначально трактовавшееся как "путь коня и лука", впоследствии стало означать "путь самурая, воина" ("буси" - воин, самурай; "до" - путь, учение, способ, средство). Кроме того, слово "до" переводится ещё и как "долг", "мораль", что имеет соответствие с классической философской традицией Китая, где понятие "путь" является некой этической нормой (дао-дэ). Таким образом, бусидо - это "самурайская мораль", "добродетель", "морально-этический" кодекс.

Бусидо касалось отношения самураев к социальной феодальной общности, к людям того или иного класса, к государству. Содержание бусидо вышло за рамки прежних традиций родоплеменного общества - оно включило в себя догмы буддизма и конфуцианства и имело в своей основе новые нормы поведения. Постепенно развиваясь, бусидо превратилось в моральный кодекс воинов, являющийся в то же время преимущественно частью различных религиозных учений (буддизма, конфуцианства и синтоизма - национальной религии японцев), становилось также областью философского знания, предметом этики. Будучи слитым воедино с восточной философией, бусидо носило характер практического нравоучения. Самураи считали его методом совершенствования психической и телесной гигиены. Бусидо нравственно осмысляло философское миро учение в целом и было призвано научить самурая "правильной жизни" в феодальном японском обществе. Оно совмещало в себе теорию бытия и изучение психики человека, решало вопросы, связанные с понятием сущности индивидуума, его роли в окружающем мире, смысла жизни, добра и зла, нравственных ценностей и нравственного идеала. Воин, воспитанный в духе бусидо, должен был чётко сознавать свой моральный долг, в частности свои личные обязанности по отношению к сюзерену, должен был сам оценивать свои действия и поступки, морально осуждать себя в случае неправильных действий, нарушения своих обязанностей и долга. Такое моральное самоосуждение влекло за собой, как правило, самоубийство, совершавшееся по определённому ритуалу путём харакири - вскрытия живота малым самурайским мечом. Таким образом самурай смывал кровью бесчестье, позорящее его.

Бусидо, как способ регулирования поведения воина, не опиралось непосредственно ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм, оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, примера, воспитания, традиций и силе нравственного авторитета отдельных лиц, отмеченных в средневековой истории Японии. Принципы бусидо не были объединены в специальный свод правил и не были изложены ни в одном литературном памятнике феодальных времён, однако нашли своё отражение в легендах и повестях прошлого, рассказывающих о верности вассала своему феодалу, о презрении к смерти, мужестве и стойкости самураев.



По указанию Токугава Иэясу в первые же годы после его прихода к власти было составлено "Уложение о самурайских родах" ("Букэ сё хатто", определявшее нормы поведения самурая на службе и в личной жизни. Вторым сочинением, посвящённым воспеванию догматов бусидо, было житийное описание подвигов князя Такэда Сингэна в двадцати томах, авторство которого разделили Косака Дандзё Нобумаса и Обата Кагэнори. Несколько позднее появился труд Дайдодзи Юдзана (1639 - 1730) "Начальные основы воинских искусств" ("Будо сёсин сю". И наконец, в 1716 г. вышли 11 томов книги "Сокрытое в листве" ("Хагакурэ", ставшей "священным писанием" буси. Это любопытное произведение принадлежало Ямамото Цунетомо, монаху, а в прошлом самураю клана Сага на южном острове Кюсю. После смерти своего господина, даймё Набэсима Наосигэ, которому он верно служил десять лет, Ямамото принял постриг и всю оставшуюся жизнь посвятил обобщению догматов самурайской чести.

Бусидо даже нельзя назвать учением в прямом смысле, это, скорее, одна из форм выражения феодальной идеологии, её основные положения и принципы, развивавшиеся из поколения в поколение в течении длительного времени. Бусидо это особая мораль, выработанная сословием воинов, входивших в господствующий класс Японии, которая представляла собой систему взглядов, норм и оценок, касавшихся поведения самураев, способов воспитания самурайской молодёжи, создания и укрепления определённых нравственных качеств и отношений.

При всём этом бусидо являлось сословной моралью. Оно служило только самурайству, оправдывало все его действия и отстаивало его интересы. Чётко и довольно вразумительно требования Бусидо сформулированы в "Начальных основах воинских искусств" Дайдодзи Юдзана:

• "Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть.

• К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать самураю и что унижает его достоинство.

• Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.

• Необходимо быть умеренным в еде и избегать распущенности.

• В делах повседневных помнить о смерти и хранить это слово в сердце.

• Уважать правило "ствола и ветвей". Забыть его - значит никогда не постигнуть добродетели, а человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть самурай. Родители - ствол дерева, дети - его ветви.

• Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Он не оставит господина даже в том случае, если число вассалов его сократится со ста до десяти и с десяти до одного.

• На войне верность самурая проявляется в том, чтобы без страха идти на вражеские стрелы и копья, жертвуя жизнью, если того требует долг.

• Верность, справедливость и мужество суть три природные добродетели самурая.

• Во время сна самураю не следует ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. В сторону господина не подобает целиться ни при стрельбе из лука, ни при упражнениях с копьём.

• Если самурай, лёжа в постели, слышит разговор о своём господине или собирается сказать что-либо сам, он должен встать и одеться.

• Сокол не подбирает брошенные зёрна, даже если умирает с голоду. Так и самурай, орудуя зубочисткой, должен показывать, что сыт, даже если он ничего не ел.

• Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать своё имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности.

• Будучи смертельно ранен, так что никакие средства уже не могут его спасти, самурай должен почтительно обратиться со словами прощания к старшим по положению и спокойно испустить дух, подчиняясь неизбежному.

• Обладающий лишь грубой силой не достоин звания самурая. Не говоря уж о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижения чайной церемонии.

• Возле своего дома самурай может соорудить скромный чайный павильон, в котором надлежит использовать новые картины-какэмоно, современные скромные чашки и налакированный керамический чайник".

Самурайская мораль сформировалась в общих чертах одновременно с системой сёгуната, однако основы её существовали задолго

до этого времени. Нитобэ Инадзо выделял в качестве основных источников бусидо буддизм и синто, а также учения Конфуция и Мэн-цзы. И действительно, буддизм и конфуцианство, пришедшие в Японию из Китая вместе с его культурой, имели большой успех у аристократии и быстро распространились среди самурайства. То, чего не доставало самураям в канонах буддизма и конфуцианства, в изобилии давало воинам синто.

Наиболее важными доктринами, которые бусидо почерпнуло из синтоизма - древней религии японцев, представлявшей собой сочетание культа природы, предков, веры в магию, существование души и духов, были любовь к природе, предкам, духам природы и предков, к стране и государю. Заимствования из синто, которые восприняло бусидо, были объединены в два понятия: патриотизма и верноподданичества.

Особенно сильное влияние на бусидо оказал буддизм махаянистского направления, проникший в Японию в 522 г. Многие философские истины буддизма наиболее полно отвечали потребностям и интересам самураев. При этом популярнейшей сектой буддизма была "дзен", монахи которой внесли значительный вклад в дело развития бусидо.

Созвучие мировоззрения сословия воинов, с положениями дзен-буддизма позволили использовать секту "дзен" в качестве религиозно-философской основы этических наставлений самурайства. Так, например, бусидо восприняло из дзен идею строгого самоконтроля. Самоконтроль и самообладание были возведены в ранг добродетели и считались ценными качествами характера самурая.

В непосредственной связи с бусидо стояла также медитация дзен, вырабатывавшая у самурая уверенность и хладнокровие перед лицом смерти, которые рассматривались как нечто положительное и великое, как мужественное вхождение в "му" - небытие.

Из конфуцианства идеология самураев прежде всего восприняла конфуцианские требования о "верности долгу", послушании своему господину, а также требования, касающиеся морального совершенствования личности. Конфуцианство способствовало возникновению в среде самураев и в их идеологии презрения к производительному труду, в частности к труду крестьян. Это отношение оправдывало безжалостную эксплуатацию японского крестьянства изречением, приписываемым Конфуцию: "Кормящийся от народа управляет им". То же самое легло в основу этико-политической философии Мэн-цзы, другого корифея конфуцианства, который называл принцип управления господствующего класса "всеобщим законом вселенной".

Так под воздействием синто, буддизма и конфуцианства формировались основные принципы самурайской этики, входившие в качестве составной части в мораль феодального общества, имеющую название "дакоту" (кит.: дао-дэ).

В числе главных принципов самурайской морали выделялись: верность господину; вежливость; мужество; правдивость; простоту и воздержанность; презрение к личной выгоде и деньгам.

Таким образом, основным в бусидо были верность сюзерену, с которым буси находился в отношениях покровительства и служения, и честь оружия, являвшегося привилегией воина-профессионала, а не идеи лояльности к монарху или патриотического отношения ко всей Японии.

Личный героизм самураев, жажда подвига и славы не должны были служить, по буси, самоцелью. Всё это было подчинено идеологией правящего класса более высокой цели, а именно: идее верности, которая покрывала собой всё содержание общественной и личной морали воина. Принцип верности выражался в беззаветном служении сюзерену и опирался на положения о верности, почёрпнутые из синто, буддийское убеждение в бренности всего земного, которое усиливало у самурая дух самопожертвования и не боязни смерти, и философию конфуцианства, сделавшую лояльность (верность вассала феодалу) первой добродетелью. Верность по отношению к своему господину требовала от самурая полного отрешения от личных интересов. Однако верность вассала не подразумевала принесение ей в жертву совести самурая. Бусидо не учило людей отказываться от своих убеждений даже для сюзерена, поэтому в случае, когда феодал требовал от вассала действий, идущих вразрез с убеждениями последнего, тот должен был всеми силами стараться убедить своего князя не совершать поступка, порочащего имя благородного человека.

Если это оканчивалось неудачей, самурай обязан был доказать искренность своих слов, прибегнув к самоубийству путём харакири. При всех других обстоятельствах бусидо призывало жертвовать всем ради верности.

В качестве наглядного примера обычно приводится история, в которой бывшие подданные князя Митидзанэ, попавшего в немилость к сёгуну и сосланного, исполняют долг верности по отношению к своему господину. Один из них жертвует жизнью своего сына ради жизни сына своего прежнего даймё, выдавая ребёнка врагам Митидзанэ, стремившимся истребить род князя.

В моральном кодексе самураев феодальной эпохи большое значение придавалось также катакиути - кровной мести, узаконенной бусидо в качестве вида нравственного удовлетворения чувства справедливости. Верность сюзерену требовала непременного отмщения за оскорбление господина. Конфуций по этому поводу сказал следующее: "Обиду надо заглаживать справедливостью".

Рядом с верностью стоял принцип долга, превративший естественную настойчивость и упорство воинов в возвышенное начало морального порядка. В соответствии с догмами конфуцианства долг - это "смысл и закон явлений и жизни", "прямота души и поступков", или "справедливость". Из понятия справедливость выводилось понятие "благородство", которое считалось "высшей чуткостью справедливости". "Благородство, - сказал один знаменитый буси, - это способность души принять определённое решение… согласно с совестью, без колебания: "Умереть, если это нужно, убить - когда это потребуется". Другой самурай заметил, что без понятия о благородстве "ни талант, ни наука не могут выработать характера самурая".

В японском языке долг, чувство (сознание) долга обозначается словом "гири" (букв.: "справедливый принцип", которое произошло от "гиси" - "верный вассал, человек чести и долга, человек благородства". Первоначально это слово означало простую и естественную обязанность по отношению к родителям, старшим, обществу, близким и т.д. Со временем термин "гири" распространился и на обязанность по отношению к господину, играя немаловажную роль в этике сословия воинов. В силу этого слово "гири" стало объяснять такие поступки, как жертвование самураями жизнью ради феодала, жертвование родителей детьми и т.д. Выбор между долгом (гири) и чувствами (ниндзё) всегда должен был разрешаться в пользу долга.

Кроме верности и чувства долга одним из ключевых требований Бусидо была личная храбрость, несгибаемое мужество самурая, пример которого даёт нам биография Такэда Сингэна. Как-то раз заклятый враг князя - Уэсуги Кэнсин пробился к шатру, где восседал Такэда в окружении нескольких телохранителей. Занеся меч над головой Непобедимого, Кэнсин саркастически спросил, что тот собирается делать перед лицом смерти. Такэда хладнокровно отразил меч противника своим боевым железным веером и тут же, нисколько не изменившись в лице, сложил лирическое пятистишие. Подоспевшая охрана вынудила пристыженного Кэнсина удалиться. Мужество подобного рода, впитавшееся в плоть и кровь самурая, не покидало его в самых трудных ситуациях. Оно было плодом физической закалки, психической уравновешенности и спокойного презрения к смерти.



Мужество, как некое благороднейшее свойство человеческой природы вообще, по конфуцианской формулировке, включает в себя также понятия "храбрость", "отвага", "смелость".

Бусидо признавало только разумную храбрость, осуждая напрасный риск; неразумная, бесцельная смерть считалась "собачьей смертью".

Принцип скромности вырабатывался вследствие подчинённого положения рядовых воинов, невозможности для них поднимать голову перед своим господином. К скромности было близко также понятие "вежливость", подразумевавшее терпение, отсутствие зависти и зла. В лучшей своей форме вежливость приближалась, по конфуцианским понятиям, к любви. Развитию принципа вежливости способствовали постоянные упражнения в правильности манер, которые должны были привести все члены организма в гармонию, "при которой поведение будет показывать господство духа над плотью".

Наряду с указанными выше основными принципами самурайская этика включала в себя ряд второстепенных, неразрывно связанных с главными и определявших поступки и поведение самураев.

Умение владеть собой и управлять своими чувствами было доведено у самураев до большого совершенства. Душевное равновесие являлось идеалом бусидо, поэтому самурайская этика возвела этот принцип в ранг добродетели и высоко его ценила. Яркой иллюстрацией способности к самоконтролю самураев является обряд харакири. Самоубийство считалось среди самураев высшим подвигом и высшим проявлением личного героизма. Примером исключительного самообладания, выдержки и духовной стойкости во время церемонии харакири может являться история братьев Сакон, Наики и Хатимаро.

Сакон, которому было 24 года, и Наики - 17 лет - за несправедливость по отношению к отцу решили отомстить обидчику - сёгуну Иэясу. Однако они были схвачены, как только вошли в лагерь Иэясу. Старый генерал был восхищён мужеством юношей, осмелившихся покуситься на его жизнь, и отдал приказ позволить им умереть почётной смертью. Их третьего, самого младшего брата Хатимаро, которому было всего восемь лет, ждала та же участь, поскольку приговор был вынесен всем мужчинам их семейства, и троих братьев сопроводили в монастырь, где должна была состояться казнь. До наших дней сохранился дневник врача, присутствовавшего при этом и описавшего такую сцену:

"Когда приговорённые присели в ряд для отправления последней части экзекуции, Сакон повернулся к самому младшему брату и сказал: "Начинай первым - я хочу убедиться, что ты сделал всё правильно". Младший брат ответил, что он никогда не видел, как проводят сэппуку и поэтому хотел бы понаблюдать, как это сделают они, старшие, чтобы потом повторить их действия.

Старшие братья улыбнулись сквозь слёзы - "Отлично сказано, братишка! Ты можешь гордиться тем, что ты сын своего отца" - и усадили его между собой. Сакон вонзил кинжал в левую часть живота и сказал: "Смотри! Теперь понимаешь? Только не вводи кинжал слишком глубоко, не то можешь опрокинуться назад. Наклоняйся вперёд и твёрдо прижимай к полу колени". Найки сделал то же самое и сказал малышу: "Держи глаза открытыми, иначе будешь похож на умирающую женщину. Если кинжал застрянет внутри или тебе не будет хватать силы, наберись смелости и постарайся удвоить свои усилия, чтобы провести его вправо". Мальчик смотрел то на одного, то на другого, а когда они испустили дух, он хладнокровно вскрыл себе живот, чуть не перерезав себя пополам, и последовал примеру тех, кто лежал по обе стороны от него".



Не менее показателен пример харакири Таки Дзендзабуро, при котором присутствовал секретарь английского посольства в Японии А.Б.Митфорд, приглашённый на церемонию в качестве одного из семи свидетелей-иностранцев. Харакири было утверждено императором по требованию правительства Англии в связи с приказом, отданным Таки Дзендзабуро своим самураям в Кобэ (1868), открыть огонь по иностранцам. Митфорд подробно описал весь обряд харакири в своих "Рассказах о Древней Японии", преклоняясь перед мужественным поведением приговорённого. Митфорд так описывает реальный случай его исполнения, который он наблюдал своими глазами:

"Мы (семеро иностранцев) были приглашены японцами в качестве свидетелей в хондо, центральный зал храма, где должна была проходить эта церемония. Это была очень впечатляющая сцена. Огромный зал с высоким сводом, опирающимся на тёмные деревянные колонны. С потолка спускалось множество тех позолоченных ламп и украшений, которые обычны для буддийских храмов. Перед высоким алтарём, там, где пол, покрытый прекрасными белыми коврами, поднимался над землёй на три-четыре дюйма, был расстелен алый войлочный коврик. Длинные свечи, расставленные на равных расстояниях друг от друга, озаряли всё вокруг призрачным и таинственным светом, настолько тусклым, что он едва позволял следить за происходящим. Семеро японцев заняли свои места по левую сторону от возвышения перед алтарём, а мы, семеро чужеземцев, были проведены направо. Больше в храме никого не было.

Через несколько минут беспокойного ожидания в зал вошёл Таки Дзендзабуро, крупный тридцатидвухлетний мужчина благородной наружности, наряженный в церемониальные одежды с особыми пеньковыми крыльями, которые одеваются по торжественным случаям. Его сопровождали кайсяку и трое официальных чиновников, одетые в дзимбаори - военные мундиры, отделанные золотом. Следует заметить, что понятие кайсяку означает не совсем то, что наш "палач". На эту службу выбираются только благородные мужи; во многих случаях эту роль исполняет кровный родственник или друг осуждённого, и отношения между ними соответствуют скорее отношением начальника и подчинённого, чем жертвы и палача. В этом случае кайсяку был ученик Таки Дзендзабуро - он был выбран товарищами последнего из всего круга его друзей по причине высокого мастерства в фехтовании мечом.

Вместе с кайсяку, по левую руку от него, Таки Дзендзабуро медленно приблизился к японцам, и оба поклонились семерым свидетелям. Потом они подошли к нам, и приветствовали нас таким же образом - возможно, даже с большим почтением. В обоих случаях ответом был такой же церемонный приветственный поклон. Медленно и с огромным достоинством осуждённый поднялся на возвышение перед алтарём, дважды низко поклонился ему и присел на войлочном коврике спиной к алтарю. Кайсяку склонился по левую сторону от него. Один из трёх провожатых выступил вперёд, вынул подставку, подобную той, какая используется для подношений в храме, на которой, обёрнутый в бумагу, лежал вакидзаси - японский короткий меч, или кинжал, длиной в девять с половиной дюймов; края и кончик этого меча остры как бритва. Поклонившись, он протянул его осуждённому, который принял его обеими руками и почтительно вознёс над головой, после чего положил его на пол перед собой.

После ещё одного глубокого поклона Таки Дзендзабуро, голосом, выдававшим ровно столько чувств и колебаний, сколько можно ожидать от человека, делающего мучительное признание, он без единого признака эмоций на лице и в движениях, произнёс следующее:

"Я и только я отдал непосредственный приказ стрелять в чужеземцев в Кобэ, и сделал это ещё раз, когда они пытались скрыться. За это преступление я вскрываю себе живот и прошу присутствующих оказать мне честь и стать свидетелями этого".

Вновь поклонившись, говоривший позволил своей накидке соскользнуть с плеча и остался обнажённым до пояса. Очень аккуратно, как велит обычай, он подобрал рукава под колени, чтобы не упасть на спину, ибо благородный японский аристократ должен, умирая, падать лицом вперёд. Не спеша, крепкой рукой он поднял кинжал, лежащий перед ним; он смотрел на него с грустью, почти с любовью. Он на миг остановился - казалось, он в последний раз собирается с мыслями, - а потом вонзил кинжал глубоко в левую часть живота и медленно провёл его вправо, после чего повернул лезвие в ране, выпуская наружу небольшую струйку крови. Во время этих невыносимо болезненных действий ни один мускул на его лице не пошевелился. Вырвав кинжал из тела, он наклонился вперёд и вытянул шею; лишь сейчас на его лице промелькнуло выражение страдания, но он не издал ни звука. В этот миг кайсяку, который до того сидел в глубоком коленопреклонении слева от него, но внимательно следил за каждым его движением, поднялся на ноги и, выхватил меч и поднял его в воздух. Мелькнуло лезвие, раздался тяжёлый, глухой удар и звук падения: голова была отсечена от тела одним ударом.

Наступила мёртвая тишина, нарушаемая только отвратительными звуками пульсирующей крови, выбрасываемой неподвижным телом, лежащим перед нами, которое лишь несколько минут назад было отважным и рыцарственным мужчиной. Это было ужасно.

Кайсяку низко поклонился, протёр свой меч заранее приготовленным клочком бумаги и сошёл с возвышения. Обагрённый кровью кинжал был торжественно поднят как кровавое свидетельство экзекуции.

Двое представителей Микадо покинули свои места, подошли к тому месту, где сидели мы, и попросили нас быть свидетелями того, что смертный приговор, вынесенный Таки Дзендзабуро, был надлежащим образом приведён в исполнение. Церемония завершилась, и мы покинули храм".

Отношение самурая к смерти, многократно воспетое в литературе и неоднократно подтверждённое историческими примерами, отнюдь не являлось чем-то исключительным для народов Дальнего Востока. Наоборот, оно было естественным для всей даосско-буддийской системы мировоззрения, определявшей жизнь человека как звено в бесконечной цепи перерождений. Самоценность земной жизни для ревностного буддиста любого толка была очень невелика. Дзенский монах, крестьянин, веровавший в милосердие будды Амитабы, священник секты Тэндай и нищий отшельник, исповедовавший тантрическое учение Сингон, в равной степени считали жизнь иллюзорным кратковременным эпизодом в бесконечной драме Бытия. Буддийский тезис о непостоянстве всего сущего (мудзё-кан) лежит в основе всей японской культуры.

С чем же сравнить

тело твоё, человек?

Призрачна жизнь,

словно роса на траве,

словно мерцанье зарниц.



В этом стихотворении дзенского мастера Роана отражён не субъективный взгляд на действительность, а универсальная истина, не требующих никаких подтверждений. Именно такое представление о смерти было присуще и самураям, которые видели своё предназначение в том, чтобы "уподобиться опадающим лепесткам сакуры", погибнуть в бою, "словно яшма, разбивающаяся об утёс".



Но мы хорошо знаем, что между набожностью и подлинной верой пролегает глубокая пропасть. От первой - рукой подать до ханжества, от второй - до фанатической самоотдачи. Так же по-разному воспринимали идею смерти собратья по вере - преуспевающий купец, посвятивший жизнь наживе, сакэ, певичкам, и суровый воин, закаливший тело и дух в бесчисленных схватках.

Самодисциплина, усугублявшаяся изощрёнными регламентациями, заставляла самурая всегда и во всём следовать закону чести, что, согласно убеждениям верующего буддиста, благотворным образом влияло на карму и обеспечивало счастье в следующих рождениях.

Речь идёт не о презрении к смерти, а о равнодушном отношении к ней, о естественном принятии небытия, ожидающего "по ту сторону добра и зла". Самураи превратили тривиальную религиозную догму в средство воспитания сверхчеловеческого бесстрашия. Примеры достижения фантастических результатов путём культивирования и доведения, казалось бы, до абсурда вполне заурядных свойств человеческой физиологии и психики можно встретить почти во всех воинских искусствах. Самурай же по долгу службы становился носителем целого комплекса бу-дзюцу, и применение их на ратном поле зависело прежде всего от глубины презрения к смерти, от стремления к смерти.

Дайдодзи Юдзан писал: "Для самурая наиболее существенной и жизненно важной является идея смерти - идея, которую он должен лелеять днём и ночью, с рассвета первого дня года и до последней минуты последнего дня. Когда понятие смерти прочно овладеет тобой, ты сможешь исполнять свой долг в наилучшем и наиполнейшем виде: ты будешь верен господину, почтителен к родителям и тем самым сможешь избежать всех невзгод. Таким образом ты не только сможешь продлить свою жизнь, но и поднимешь собственное достоинство в глазах окружающих. Подумай, как непрочна жизнь, особенно жизнь воина. Уразумев это, ты будешь воспринимать каждый день как последний в своей жизни и посвятишь его выполнению важнейших обязательств. Не позволяй мыслям о долгой жизни завладеть собою, иначе погрязнешь в пороках и беспутстве, окончишь дни свои в позоре бесчестья".

Едва ли нуждается в доказательстве тезис о том, что воин, начисто лишённый страха смерти и видящий в смерти лишь дело чести, обладает в бою всеми преимуществами перед воином, судорожно преодолевающим естественные человеческие эмоции - чувство страха и инстинкт самосохранения.

"Сокрытое в листве" ставит смерть в центре всех представлений о чести и долге самурая:

"Бусидо - Путь воина - означает смерть. Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведёт к смерти. Не рассуждай! Направь мысль на путь, который ты предпочёл, и иди!

Каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти. И пусть так будет всегда. Воспитывай свой разум. Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит."



Для битвы "Сокрытое в листве" предписывает самураю бездумную отвагу, граничащую с безрассудством:

"Ты никогда не сможешь совершить подвиг, если будешь следить за ходом сражения. Только тогда ты достигнешь многого, когда, не обращая внимания на окружающее, станешь биться отчаянно, как бешеный. Бусидо запрещает увлекаться рассуждениями. Рассуждающий воин не может принести пользу в бою".



Ямамото Цунэтомо в своём пространном, хотя и весьма сумбурном, труде многократно возвращается к идее смерти, вознося хвалу беззаветной решимости умереть:

"Все мы предпочитаем жизнь смерти, все наши мысли и чувства, естественно, влекут нас к жизни. Если ты, не достигнув цели, останешься в живых, - ты трус. Это важное соображение не следует упускать из виду.

Если же ты умрёшь, не достигнув цели, может быть, твоя смерть будет глупой и никчёмной, но зато честь твоя не пострадает… Когда решимость твоя умереть в любой момент утвердится окончательно, знай, что ты в совершенстве овладел Бусидо - жизнь твоя будет безупречна и долг будет выполнен".



Дзен воспитывал в самураях не просто равнодушие к смерти, но даже своеобразную любовь к ней как к верному средству самоутверждения. Такому подходу нельзя отказать в рационализме. Не случайно выдающиеся полководцы средневековья воспитывали себя и своих солдат в традициях самопожертвования.

Уэсуги Кэнсин, бывший, как и его извечный соперник Такэда, "обращённым", или монахом в миру (ню-до), ревностным адептом Дзен, поучал вассалов:

"Те, кто держится за жизнь, умирают, а те, кто не боится смерти, живут. Всё решает дух. Постигнете дух, овладейте им, и вы поймёте, что есть в вас нечто превыше жизни и смерти - то, что, в воде не тонет и в огне не горит".



Со временем смерть во имя долга стала восприниматься в самурайской среде как довольно трудный, но не лишённый эстетического наслаждения этап самосовершенствования.

О смерти много и прочувствованно рассуждали, смертью восторгались, к красивой смерти стремились. Тот же Уэсуги Кэнсин, павший от руки наёмного убийцы, оставил такие строки:

Ни раем, ни адом

меня уже не смутить,

и в лунном сиянье

стою непоколебим -

ни облачка на душе…



Умение абстрагироваться от мирской суеты, от прозы жизни, от жестокостей военного времени высоко ценилось в самурайской среде. Способность видеть "вечность в чашечке цветка" с ранних лет заботливо пестовалась в юношах и девушках родителями, учителями, всем их окружением. В подражание китайским классикам такой образ жизни, при котором человек может даже на грани между жизнью и смертью наслаждаться красотами пейзажа, называли в Японии фурю (кит. Фэнлю), что означает "ветер и поток". Подобное мировоззрение позволяло неизменно воспринимать жизнь как "ветер и поток" во всей её эфемерной полноте. Наиболее совершенным воплощением философии "ветра и потока" стал широко распространённый среди самураев обычай слагать перед смертью "прощальное" стихотворение - чаще всего в жанре пейзажной лирики.

Так как конкретная земная жизнь для буддиста была лишь звеном в длинной цепи перерождений, обусловленных кармой, то для него не существовало стены между бытием и небытием, жизнью и смертью. Однако человек способен облагородить каждое мгновение жизни, осознав и прочувствовав первозданную красоту окружающего "бренного мира", красоту непостоянства.

Парадоксально, но именно в смерти идеологи самурайства усматривали дополнительный источник силы, почти сверхъестественного могущества и одновременно гражданской добродетели: "Путь самурая есть одержимость смертью. Подчас десятеро противников не в силах одолеть одного воина, проникнутого решимостью умереть. Великие дела нельзя совершить в обычном состоянии духа. Нужно обратиться в фанатика и пестовать страсть к смерти. К тому времени, когда разовьётся в человеке способность различать добро и зло, может быть уже слишком поздно. Для самурая надо всем довлеют верность господину и сыновняя преданность, но единственное, что поистине нужно ему, - одержимость смертью. Если одержимость смертью достигнута, верность господину и сыновняя преданность придут сами собой - гласит "Сокрытое в листве".

Смерть превратилась в высшую форму добродетели. Оскорбивший добродетель должен погибнуть. Не сумевший отстоять добродетель тоже должен погибнуть. Это так же нормально, как восход солнца и наступление ночи, как любой закон природы. Поэтому кровавая вендетта и массовые избиения вражеских солдат были для самурая так же естественны, как и массовые самоубийства в связи с поражением или индивидуальное харакири.

Чувство чести. Сознание собственного достоинства воспитывалось у детей самураев с детства. Воины строго охраняли своё "доброе имя" - чувство стыда было для самурая самым тяжёлым. Японская поговорка гласит: "Бесчестье подобно порезу на дереве, который со временем делается всё больше и больше".

Честь и слава ценились дороже жизни, поэтому, когда на карту ставилось одно из этих понятий, самурай, не раздумывая, отдавал за него свою жизнь. Нередко из-за одного слова, задевающего честь самурая, в ход пускалось оружие; такие схватки буси заканчивались, как правило, смертью или ранением.

Во всех своих действиях самурай должен был исходить из соображений высшей справедливости и честности, что, разумеется было утопией во времена коварных интриг, заговоров и междоусобных войн. Тем не менее в частностях самураи были весьма щепетильны. Поговорка "буси ва ни гон наси" ("слово самурая свято" появилась не случайно, ибо самураи презирали ложь. Презрение ко лжи не мешало им, однако, оправдывать лесть, бахвальство и хитрость, которую при случае можно было назвать "военной", а их утончённый эстетизм нередко граничил с садизмом.

Ложь для самурая была равна трусости.

Слово самурая имело вес без всяких письменных обязательств, которые, по его мнению, унижали достоинство. Как правило, слово, даваемое самураем, было гарантией правдивости уверения. На клятву же многие из самураев смотрели как на унижение их чести. Очевидно, именно поэтому в японском языке нет слова "ложь"; слово "усо" употребляется как отрицание правдивости (макото) или факта (хонто).

Кроме чисто профессиональных особенностей, присущих сословию воинов, самурай должен был, по бусидо, обладать также благосклонностью, милосердием, чувством жалости, великодушием, симпатией к людям. Милосердие самурая (бусино насакэ) не было просто слепым импульсом, оно находилось в определённом отношении к справедливости, так как означало сохранение или уничтожение жизни. Основой милосердия считалось сострадание, потому что "милосердный человек самый внимательный к тем, кто страдает и находится в несчастье". Этикет войны требовал от самурая не проливать кровь более слабого побеждённого противника. Исходя из этого, бусидо объявило сострадание к слабым, беспомощным, униженным особой добродетелью самураев. Однако принцип милосердия, который бусидо считало принадлежностью каждого воина, часто нарушался жестокой действительностью феодальных времён, когда самураи грабили и убивали мирное население побеждённых княжеств и кланов.

Облик "истинного" самурая должен был содержать в себе ещё и принципы "сыновней почтительности", обусловленные древним понятием патриархального рода, и "братской привязанности". Японского рыцаря уже в детстве учили презрению к торговцам и деньгам, что должно было сделать его совесть "неподкупной" в течение всей жизни. Самурай, который не разбирался в покупной способности монет, считался хорошо воспитанным. Естественно, каждый буси понимал, что без наличия средств невозможно ведение войны, тем не менее счёт денег и финансовые операции представлялись самым низшим представителям кланов.

Бусидо развивало в воинах любовь к оружию, которое должно было внушать самураям чувство "самоуважения" и в то же время ответственности, так как самурайская этика считала беспорядочное употребление меча бесчестьем и предписывала его применение только в случае необходимости. Всё это достигалось путём воспитания, основной целью которого, согласно бусидо, была выработка характера; развитие же ума, дара слова и благоразумия кодекс чести считал второстепенными элементами.

На первый взгляд, многие из принципов бусидо могут показаться сами по себе положительными, например неподкупность, резко отрицательное отношение к накоплению богатств и вообще пренебрежение к деньгам и материальным ценностям, как таковым. Не может не вызывать симпатии развитие человеком таких качеств, как мужество, самообладание, правдивость, скромность, чувство собственного достоинства и т.п.

Однако мораль сословия самураев служила только сословию данного класса, она была действительна только в среде военно-служилого дворянства и не распространялась на отношения буси с низшими слоями, находившимися вне законов самурайской морали. Анализ отношений между самураями и низшими социальными слоями феодальной общности Японии - крестьянами, ремесленниками, париями и др. показывает, что моральные принципы бусидо были не равнозначными для господствующего класса и простонародья. Если скромность предписывала самураю вести себя с господином подчёркнуто вежливо и скромно, быть терпеливым, то в отношениях с простолюдином буси, наоборот, держался надменно и заносчиво. Здесь ни о какой вежливости не могло быть и речи. Самообладание, предписывавшее воину необходимость в совершенстве владеть собой, также было неприемлемо в отношении самурая к простонародью. Воин нисколько не старался себя сдерживать, если имел дело с крестьянином или горожанином. Любое оскорбление чести и достоинства буси (даже если ему это только показалось) или неуважительное отношение к официальному положению воина позволяло немедленно пустить в ход оружие, несмотря на то что бусидо учило прибегать к мечу только в случае крайней необходимости и всё время помнить о чувстве ответственности за оружие. Тем не менее случаи беспорядочного употребления в дело меча очень часто приводили в феодальные времена к многочисленным убийствам мирного населения самураями. То же можно сказать и о воспитании благосклонности, занимавшей в самурайской морали одно из важных мест. Воины-профессионалы, привыкшие к жестокости, были далеки от милосердия, сострадания, чувства жалости и симпатии к людям.

Многочисленные войны, длившиеся несколько веков вплоть до объединения страны под властью сёгуна Токугава в начале XVII в., велись при непосредственном участии самураев, которым было чуждо сознание ценности человеческой жизни, так как они совершали самые жестокие поступки, не останавливаясь перед убийством, и развивали в себе черты, противные человечности.



Жизнь врага, в глазах самурая, не стоила ломаного гроша, поэтому в пылу сражения и речи не могло быть о пощаде и сострадании. Помиловать побеждённого можно было лишь из тактических соображений или в расчёте на богатый выкуп. Каждое новое убийство на поле брани должно было стимулировать личную храбрость самурая - таким образом, враг приобретал свойства некоего пассивного стимула отваги. Отсюда берёт начало и людоедский обычай кимо-тори. По синтоистским поверьям, источником смелости в теле человека служит печень (кимо). Считалось, что, съев сырую печень поверженного противника, получаешь новый заряд смелости. Наиболее кровожадные самураи рассекали врага надвое от левого плеча до правого бока приёмом кэса-гири ("монашеский плащ" и тут же, выхватив из живого тела трепещущую печень, пожирали её.

О ритуальном вспарывании живота харакири (сэппуку) писали многие исследователи, видя в нём пережитки варварских обрядов, синтоистских жертвенных мистерий и шаманских культов айнов. Здесь мы снова сталкиваемся с тезисом "добродетель, подтверждённая смертью". Ведь не случайно самурай, погрешивший против заповедей Бусидо, но не совершивший низменного по характеру поступка, был избавлен от постыдной церемонии казни. Сюзерен присылал ему приказание совершить сэппуку, чтобы таким образом восстановить честь имени. Семья осуждённого в таком случае не подвергалась преследованиям.

Добродетель, в понимании самурая, была сложным конгломератом моральных установок. Остаётся лишь вопрос о роли личности в этой системе моральных приорий.

Японские исследователи склоняются к тому, что базой всей традиционной этики японского народа служит идея "он" - "отплаты за благодеяния". Отсюда берут начало иерархические связи и отношения между людьми. В космогонических воззрениях всех племён дальневосточного региона (ареала культурного влияния древнего Китая) Вселенная предстаёт как гигантский единый организм, продукт животворной биоэнергии (кит. - ци, или яп. - ки), бесконечно членящийся на несметное количество частей, которые образуют всевозможные органические и неорганические соединения. Человек, будучи одним из таких соединений, не может пребывать вне соединения высшего порядка, каким является коллектив - семья, род, клан, государство - и далее соответственно Азия, Мир, Вселенная. Человек является порождением всех соединений высшего порядка и порождающим для своих потомков для своих потомков и подчинённых. Таковыми являются постулаты, общие для синтоизма, буддизма и конфуцианства.

Участник подобного миропорядка должен был испытывать чувство благодарности ко всем "порождающим" и проявлять уважение к своим родителям, предкам и божествам рода, вышестоящим, правителю, далее к императору (тэнно) как к началу, скрепляющему нацию, и к его божественным предкам, формообразующим Вселенную. Синтоистская доктрина "государства как единого тела" (кокутай), главой которого является император, прекрасно дополнялась конфуцианским учением о "мировой семье", где классическая триада - Небо и Земля, порождающие человека, - соподчиняла по убывающей все звенья социальной структуры.

Практическим путём к осуществлению "долга благодарности" для самурая было следование пяти классическим "постоянствам": гуманности, справедливости, благонравию, мудрости и правдивости. Все эти добродетельные свойства, как известно, по конфуцианскому канону, призваны были регламентировать нормы важнейших отношений (го рин): между господином и слугой, отцом и сыном, мужем и женой, старшим и младшим и между друзьями.

Самурайская мораль предъявляла к буси серьёзные требования для исполнения "он", развивающие абстрактные этические положения в стройную практическую систему. Прежде всего воин должен был воспитать в себе отрешённость от личного блага. Далее следовало претворить эту отрешённость в дух сознательного самопожертвования ради интересов долга. Личность, проникнутая духом самопожертвования и усвоившая закон чести, вместе с законом гуманности должна была направить все силы на достижение всеобщего блага в рамках своего рода, клана и т.д. Здесь вступал в действие принцип взаимной защиты и поддержки.

Идеалы Бусидо, хотя и сводятся в первую очередь к апологии фанатической верности долгу, в общем противоположны идеалам тупого армейского солдафонства. Даже изощрённое владение оружием само по себе, в отрыве от духовности, не может служить подтверждением личных достоинств самурая: "Человек, который завоёвывает репутацию благодаря техническому совершенству в воинских искусствах, просто глуп. По неразумению своему он все силы сосредотачивает на одном и добивается в этом деле успехов, отказываясь думать обо всём остальном. Такой человек ни на что не годен!", - утверждает Ямамото Цунэтомо.

Самурайская доблесть должна проявляться не в заносчивости, не в пустом фанфаронстве и безоглядной слепой храбрости, а в упорной ежедневной работе над собой, в тщательной шлифовке мастерства и стремлении подняться на новую ступень:

"Молодым людям следует совершенствовать свои качества воина так, чтобы у каждого была твёрдая уверенность: "Я лучший в Японии!" В то же время юный самурай должен ежедневно здраво оценивать свои занятия и быстро ликвидировать обнаруженные пробелы и недостатки. Кто не будет именно в таком смысле понимать самурайскую доблесть, ничего не сможет добиться", - поясняет "Сокрытое в листве".

Гордость и заносчивость самурая на первый взгляд противоречат принципам бусидо, но то же сочинение трактует гордость как один из столпов самурайской чести: "Есть два вида гордости - внутренняя и внешняя. Ничтожен тот самурай, который не обладает обоими видами гордости. Можно уподобить гордость клинку, который следует наточить, прежде чем вложить в ножны. Время от времени клинок вынимают, поднимают на уровень глаз, начисто протирают, затем снова прячут в ножны. Если самурай постоянно размахивает обнажённым мечом, все сочтут, что приближаться к нему не следует, и у него не будет друзей. В то же время, если меч никогда не вынимался из ножен, лезвие потускнеет, и люди перестанут считаться с хозяином".

Гордость и самоуважение самурая должны были проявляться не только в храбрости на поле боя, но и в стойкости, столь необходимой каждому в повседневной жизни:

"Даже в случайном разговоре самурай не имеет права жаловаться. Он должен постоянно контролировать себя, чтобы случайно не проронить словечка, уличающего в слабости. По случайному замечанию, произнесённому невзначай, можно догадаться об истинной природе человека", пишет Ямамото Цунэтомо.

Не приходится удивляться, что в феодальной клановой системе, где благополучие буси и его рода целиком зависело от расположения сюзерена, главным из всех "пяти видов человеческих отношений" раз и навсегда стала связь между господином и слугой. Хотя самураи воспитывались на дидактических конфуцианских хрестоматиях вроде "Двадцати четырёх почтительных сыновней Китая", верность господину часто брала верх над сыновней почтительностью и постоянно - над родительской любовью, относящейся к сфере "чувствительности". Предания о знаменитых самураях и литературные произведения, в которых правда переплетается с вымыслом, изобилуют примерами торжества вассального долга над узами родства и дружбы.

Сюжет заклания собственного сына (дочери, внука) ради спасения жизни или чести членов семьи сюзерена получил повсеместное распространение. Нечего и говорить о том, с какой радостью самурай приносил свою жизнь на алтарь служения великому закону гири. Быть щитом и мечом господина - в этом видели буси свой долг и единственную возможность следования своему Пути (До). Единственной же гарантией наилучшего выполнения долга, предначертанного самураю в его земной жизни, было овладение тайнами воинских искусств и через них - тайной мироздания, гармонического единства Неба, Земли и Человека.

Стоит остановиться также более подробно и на догмате абсолютной верности вассала сюзерену, положенному в основу морали воинов.

Бесспорно то, что идея преданности слуги своему господину не всегда было бескорыстным. Самураи храбро сражались на поле боя, но не забывали требовать награду за свою "военную доблесть". Многочисленное количество прошений с изложением обстоятельств проявления доблести, написанных с целью получения награды свидетельствует о том, что мораль самураев не была истинной моралью самопожертвования. Все интересы самураев были сосредоточены на том, чтобы поддерживать свою семью и обеспечить будущее своим потомкам, верность же господину была лишь средством для достижения этой цели.

Следствием стало желание самурая выделиться среди других, совершить личный подвиг и тем самым отличиться перед господином, заслужить себе славу, почёт и соответственно вознаграждение. Отсюда специфика и своеобразие самурайских дружин эпохи средневековья. Личные армии феодальных князей были не единым целым, а скорее массой воинов-одиночек, стремившихся к героическому поступку, что и обусловило в немалой мере огромную массу подвигов, совершённых самураями. Упоминаниями об этих "героических деяниях" буквально заполнена литература о войнах эпохи средневековья.

Таким образом, налицо двоякое отношение самураев к богатству. Самураи подчёркивали своё презрение к деньгам и всему, что с ними связано. Это предписывала мораль. Что же касается крупных феодалов, то им особенно выгодно было культивировать данный принцип среди воинов-профессионалов. Идеология самурайства развивала его и направляла в определённое русло, подчиняла целям служения господину. Человек, захваченный идеей презрения к материальным ценностям, должен был стать в руках феодала машиной, не останавливающейся ни перед чем, слепо исполняющей требования даймё и подчиняющейся только ему одному. Такой воин, по бусидо, не должен был в силу своей неподкупности предавать хозяина до самой смерти и при любых обстоятельствах. С другой стороны, и вассалы и феодалы были одинаковы по своей сути. И феодальные князья и самураи стремились урвать для себя по возможности как можно больше. Тут и происходило нарушение принципов бусидо, возникала коллизия, обусловленная действительностью феодального времени. В свою очередь это приводило иногда к прямому предательству.

---

Из "Достучаться до небес"

- Стоишь на берегу и чувствуешь соленый запах моря, что дует с моря, И веришь, что свободен ты, и жизнь лишь началась, И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой.

- я не был на море…

- Ладно, не заливай… Ни разу не был на море?

- Не довелось… Не был…

- Уже постучались на небеса… Накачались текилой… Буквально проводили себя в последний путь… А ты на море то не побывал….

- Не успел… Не вышло…

- Не знал, что на небесах никуда без этого? Пойми, на небесах только и говорят что о море… Как оно бесконечно прекрасно… О закате, который они видели… О том, как Солнце погружаясь в волны стало алым, как кровь… И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя, и Солнце было укрощено… И огонь уже догорал в глубине… А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море… Там, наверху, тебя окрестят лохом….

(с) х/ф «Достучаться до небес»

---

Забавно

---

Из дневников (школьных):

Играл на уроке в карты. Не умеет подсчитывать висты.

Принес водки, сорвал педсовет.

---

Перевели стрелки на часах

и чтот утром еле проснулся, вчера лег спать в тараканью рань... какому идиоту эти переводы нужны????